Булат Окуджава:«Я обнимаю всех живых…»

 

  9 мая исполняется 100 лет со дня рождения Булата Шалвовича Окуджавы — выдающегося поэта и одного из первых отечественных авторов-исполнителей. Его имя не нуждается в особом представлении. Вряд ли можно найти человека, который не читал ни одного его стихотворения, не слышал его песен. 

  Булат Окуджава —  человек сложной судьбы и невероятного обаяния, смог достучаться не только до своего поколения 60-х. Каждый, кто поет его песни сегодня – не важно, стар он или молод — всегда поет про себя. Про свою жизнь, любовь, про свои потери и надежды.

 Каждый пишет, как он слышит, 

Каждый слышит, как он дышит,

Как он дышит, так и пишет,

Не стараясь угодить.

Так природа захотела,

Почему – не наше дело,

Для чего – не нам судить…

Жизнь Булата Шалвовича совпала с эпохой перемен, глобальность и последствия которых могли понять и оценить лишь немногие.

 

  Будущий поэт родился в Москве в 1924 г. в семье коммунистов, приехавших из Тифлиса для партийной учёбы в Коммунистической академии. Отец —  грузин, известный партийный деятель, мать —  армянка. В 1937 г. родителей Булата по ложному обвинению арестовали, отца расстреляли 4 августа, а мать сослали в Карагандинский лагерь, откуда она вернулась лишь в 1955 г. 

   Булат редко говорил и писал про своих предков и о своей судьбе, лишь к концу жизни он написал автобиографический роман «Упразднённый театр», где рассказал о невзгодах своей семьи.

 

  В 1942 г. 17-летний Окуджава с товарищами пришел в тбилисский военкомат с просьбой отправить их добровольцами на фронт. Но их не взяли из-за возраста. Ачерез несколько дней Булат вновь появился в военкомате, и вновь получил отказ. Штурм военкомата продолжался полгода. Все это время юноша работал на заводе учеником токаря и занимался ровировкой стволов огнемета, отдавая работе по 14 часов в сутки. Мечты о фронте не отпускали его и на заводе. Вытачивая детали, он думал о том, как пойдет с оружием на врага.В конце концов, настойчивость Окуджавы взяла свое.

 

  Булат Окуджава стал одним из сотен тысяч добровольцев, уходивших на фронт поэшелонно, побатальонно. Спустя годы он скажет: «Воевал не я. Воевал юноша с моим именем и фамилией. Он был романтичен, как, впрочем, и большинство его сверстников, он был сыном «врагов народа», и это его ранило и побуждало идти на фронт, чтобы доказать всем, чтобы все видели, что значит для него его прекрасная, единственная, неповторимая отчизна».

 

  Уже через месяц Окуджава был на передовой. Принимая участие в настоящих боях, он стал свидетелем того, как гибнут его товарищи. Но сам поэт чудесным образом «уходил от пули»:

 Я ухожу от пули, делаю отчаянный рывок.

Я снова живой на выжженном теле Крыма.

И вырастают вместо крыльев тревог

За моей человечьей спиной надежды крылья.

На войне Окуджава был миномётчиком, потом радистом тяжёлой артиллерии. Был ранен под Моздоком, его демобилизовали и отправили в тыл. Награждён медалями «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией».

 

  В 1945 г. 21-летний Булат вернулся в Тбилиси, где поступил на филологический факультет Тбилисского университета.Через пять лет его по распределению отправили работать учителем – сначала в деревне, а затем в одной из школ Калуги. Уроки Окуджавы редко кто прогуливал. Некоторые ученики оставались даже после занятий, чтобы обсудить очередную книгу или послушать стихи своего учителя.

 

  Через некоторое время Булат Шалвович вернулся в Москву, на свою историческую родину – Арбат. Здесь он начал исполнять свои песни под гитару. Его первые сочинения – «Сентиментальный марш», «Песенка о полночном троллейбусе», «Московский муравей» – быстро становятся популярными в народе. Магнитофонные записи Окуджавы многократно переписывали, передавали из рук в руки. Но поистине всенародную славу ему принесла песня, написанная для фильма «Белорусский вокзал».

 Горит и кружится планета,

Над нашей Родиною дым,

И значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех – мы за ценой не постоим.

 

  Война не раз «аукнулась» в его песенном и прозаическом творчестве. Пройдя через всю войну, Окуджава писал о войне не так, как все – «непарадно и лирично». Воспоминания военных лет он пропустил через сердце и создал строки, которые до сих пор помнят во всех постсоветских республиках.

 Ах, война, что ж ты сделала, подлая:

стали тихими наши дворы,

наши мальчики головы подняли -

повзрослели они до поры,

на пороге едва помаячили

и ушли, за солдатом - солдат...

 

  Песни записывались на магнитофоны и разлетались повсюду. Вскоре поэт начал выступать публично.  Много писал для кино. Некоторые из этих песен давно оторвались от автора и зажили самостоятельной жизнью: «Кавалергарды, век не долог» – из кинофильма «Звезда пленительного счастья», «Ваше благородие, госпожа разлука...» – из кинофильма «Белое солнце пустыни», «Бери шинель, пошли домой»  – из кинофильма «Аты-баты, шли солдаты»...

 

  Для собратьев по перу Булат сформулировал универсальный критерий творчества, сказав: «Каждый пишет, как он дышит». Для бардов стал камертоном.

 

  Вышестоящие власти всегда настороженно относились к поэту. За вольные высказывания его даже исключили из партии и поставили в список неблагонадежных. В квартире Окуджавы даже установили «жучки». Об этом он узнал только в перестроечные времена, когда в газетах стали публиковать документы из архивов КГБ.

 

  На волне перестройки Окуджава активно занимался общественной деятельностью, подписал ряд открытых писем. С выступлениями посетил многие страны мира и Европы. В 1990 г. он вышел из КПСС, а через год стал членом комиссии по помилованию при президенте РФ.

 

  В том же году Окуджаве срочно потребовалась операция на сердце. Родственники привезли его в американскую клинику, где врачи запросили за лечение десятки тысяч долларов. Деньги тогда нужны были срочно, и, по словам друга поэта Эрнста Неизвестного, он собирался заложить свой дом, чтобы помочь Булату. В результате всю необходимую первоначально сумму в долг выделило немецкое издательство.

 

  Поэт умер в Париже 12 июня 1997 г. Его похоронили в Москве на Ваганьковском кладбище.

 

  Стихи Булата Окуджавы разобраны на цитаты, песни стали знаковыми и символичными для эпохи шестидесятников. Он – автор 200 песен, его неповторимый по тембру голос никого не оставил равнодушным. При этом все его произведения были «о большем» – простая человеческая история вырастала у него до размера философского откровения.

 Пока Земля еще вертится,

        пока еще ярок свет,

Господи, дай же ты каждому,

        чего у него нет:

мудрому дай голову,

        трусливому дай коня,

дай счастливому денег...

        И не забудь про меня.

 

Пока Земля еще вертится —

        Господи, твоя власть!—

дай рвущемуся к власти

навластвоваться всласть,

дай передышку щедрому,

        хоть до исхода дня.

Каину дай раскаяние...

        И не забудь про меня.

 

Я знаю: ты все умеешь,

        я верую в мудрость твою,

как верит солдат убитый,

        что он проживает в раю,

как верит каждое ухо

        тихим речам твоим,

как веруем и мы сами,

        не ведая, что творим!

 

Господи мой, Боже,

        зеленоглазый мой!

Пока Земля еще вертится,

        и это ей странно самой,

пока ей еще хватает

        времени и огня,

дай же ты всем понемногу...

        И не забудь про меня.