Во
всем мире словосочетание «русская зима» давно превратилось в своеобразный
бренд. Стоит ли удивляться повышенной популярности в нашей стране зимних видов
спорта! Уже много лет Россия славится своим мастерством в хоккее, фигурном
катании, биатлоне... Неудивительно, что в их честь и был создан особый праздник
– Всероссийский день зимних видов спорта. Официальная дата его празднования – 7
февраля, но по традиции все торжественные мероприятия проводятся на следующие
выходные после этого дня.
Сегодня
мы решили вспомнить, какими зимними видами спорта увлекались наши известные мастера словесности.
Александр
Сергеевич Пушкин.
Долгое время на коньках в России катался только простой люд — знать не считала
эту зимнюю забаву достойным занятием. Справедливость в этом вопросе установил
Петр I. Вернувшись из Нидерландов, где на коньках катались представители всех
слоев населения, молодой государь ввел новую моду среди русских дворян. После
смерти Петра катание на коньках, как и многие другие нововведения, немного
утратило популярность, но в XIX веке вернулось в моду. Одним из самых известных
любителей выписывать восьмерки на льду был великий русский поэт Александр
Сергеевич Пушкин. Любимую забаву он
увековечил в стихотворении «Осень»:
Как весело, обув
железом острым ноги,
Скользить по
зеркалу стоячих, ровных рек!
Первые
сведения об увлечении поэта коньками приходятся на лицейский период жизни. Его
однокурсник и близкий друг Иван Пущин в книге «Записки о Пушкине» вспоминал:
«Зимой для развлечения ездили на нескольких тройках за город завтракать или
пить чай в праздничные дни; в саду, за прудом, катались с гор и на коньках».
На
катке часто проявлялся веселый и задиристый нрав конькобежца: он любил пугать
знакомых, разогнавшись и на большой скорости промчавшись по ледяной глади мимо
них. Был у выездов на каток и романтический подтекст: они давали юному Пушкину
редкую возможность увидеть Екатерину Бакунину — первую большую любовь, которой
он посвятил цикл лирических стихотворений.
Марина Цветаева. Великая
русская поэтесса так же не пренебрегала спортом — с сестрой Анастасией они с
детства катались на коньках. Любимым местом сестер был каток на Патриарших
прудах, который в конце XIX века стал одним из самых популярных мест для
зимнего отдыха москвичей. Именно на этом катке Анастасия познакомилась со своим
будущим мужем Борисом Трухачевым. Этой встрече Марина Цветаева посвятила
стихотворение «Конькобежцы»:
Все удается, все
фигуры!
Ах, эта музыка и
лед!
И как легко ее
ведет
Ее товарищ
белокурый.
Во
дворе дома сестер Цветаевых, Анастасии и Марины, каждую зиму сооружался и собственный
небольшой каток. Зимнему катанию как неотъемлемой части хрупкого детского мира,
воспроизводимого Мариной Цветаевой в ее первой книге «Вечерний альбом»,
посвящено несколько стихотворений: «Конькобежцы», «Каток растаял».
Каток растаял...
Не услада
За зимней тишью
стук колес.
Душе весеннего
не надо
И жалко зимнего
до слез…
Сергей Есенин. На коньках
будущий поэт начинал кататься в детстве. Известно, что зимой, учась в
церковно-приходской школе в Спас-Клепиках, Сережа проводил много времени на
катке. «За школьной усадьбой протекала
маленькая речка Совка, и наши ученики зимой устраивали на ней каток. Есенин
любил кататься. Как только кончались уроки, он направлялся на каток и там
оставался до ночи, пропускал обед, чай — все забывал», — вспоминал его
учитель Евгений Хитров.
Одноклассник
поэта Григорий Черняев также пишет об этом увлечении: «Возле города тогда была березовая роща. Сюда мы часто ходили читать и
мечтать. <…> Бывало, на коньках по льду уходили километров на 20, вплоть
до Евлева».
Александр Блок. Конькобежная
карьера поэта была, увы, менее успешна.
«Саше купили коньки, он быстро выучился кататься, но простужался, и пришлось
это оставить», — вспоминала Мария Бекетова, тетка поэта. Тем не менее,
Александр Александрович на коньках на коньках катался не раз, об этом можно
судить по его стихотворению:
Лишь заискрится
бархат небесный
И дневные крики
замрут,
Выхожу я улицей
тесной
На сверкающий
льдистый пруд.
Лишь заслышу
издали скрипки
И коньков
скрежещущий ход,
Не сдержу
веселой улыбки
И сбегу на серебряный
лед…
Лев Николаевич
Толстой.
Главный вегетарианец русской литературы занимался спортом до глубокой старости.
В его арсенале были не только гимнастика и верховая езда, но и прыжки через
спортивные снаряды, и катание на велосипеде, и игра в городки. Но это все
скорее летние забавы, а в холодное время года Толстой предпочитал конькобежный
спорт. Причем кататься он начал в возрасте, мягко говоря, почтенном — ему было
глубоко за 60.
Лев
Толстой на коньках в Хамовниках, 1898 год.
На
территории московского дома Толстых, неподалеку от флигеля, каждую зиму
заливали каток. На нем писатель с увлечением проводил по несколько часов в день
вместе с детьми. У них он вызывал их восхищение тем, что умел делать разные
замысловатые фигуры на коньках, и даже ездить задом.
Когда
встать самому на коньки писателю уже не позволяло здоровье, он, проводя зимы в
Ясной Поляне, часто прогуливался на каток, который каждую зиму устраивали на
Нижнем пруду для деревенских детей — стоял, смотрел, дышал морозным воздухом.
Кстати,
любовь свою, как это обычно бывает у Толстого, писатель перенес и на страницы
романа «Анна Каренина» – вспомним встречу Кити и Левина на катке в Москве.
Михаил Булгаков. Автор «Мастера
и Маргариты» и «Собачьего сердца» обожал спорт. Летом — теннис и крокет, зимой
— лыжи. Именно лыжи были главным развлечением мастера в холодные московские
зимы. Кататься любил и в одиночку, и в компании. Очень часто вместе с молодыми
актерами МХАТа он выбирался в Сокольники на лыжные прогулки.
Михаил
Булгаков на лыжной прогулке с актерами МХАТа
(писатель пятый слева в верхнем
ряду).
Друг
писателя, киносценарист Сергей Ермолинский, в своих воспоминаниях подробно
описывал лыжные прогулки по зимней Москве: «В сухой зимний
денек, особенно когда солнечно было, Михаил Афанасьевич появлялся у меня. Я жил
недалеко, в Мансуровском переулке, в небольшом деревянном доме. Перейдя
Остоженку (ныне Метростроевскую), можно было переулком спуститься к Москве-реке.
Поэтому лыжи стояли у меня, и наша прогулка начиналась прямо из моего дома. Он
оставлял свою зеленовато-серую доху до пят и из такого же американского медведя
большую, налезавшую на уши ушанку, натягивал неизменный вязаный колпак, и мы,
закрепивши лыжи уже во дворике дома, отправлялись в поход.
По Москве-реке в
ту пору свободно катались лыжники. Теплые стоки не мешали окрепнуть ледяному
покрову. И по наезженной лыжне, запорошенной ночным снежком, можно было лихо и
быстро докатить до самых Воробьевых гор. На горках этих или по Нескучному саду
мы бродили не спеша».
Лыжи
сыграли роль в знакомстве Булгакова с Еленой Шиловской, его третьей женой.
Будущие супруги впервые встретились у общих знакомых на праздновании Масленицы.
Они очень понравились друг другу, и в тот же вечер Михаил Афанасьевич пригласил
новую знакомую прокатиться с ним на лыжах.
Константин
Паустовский.
В детстве будущий писатель часто бывал на катке. Одним из самых ярких и
запоминающихся подарков, которые он получал от своих родителей, были коньки
«Галифакс». Радости не было предела — на рубеже веков коньки этой фирмы
считались лучшими.
В
зрелом возрасте у Паустовского складывались достаточно сложные отношения со
спортом. Массовые спортивные мероприятия он не любил — его пугала толпа, которую
он считал опасным явлением. Однако совершенно по-другому писатель относился к
«спорту для себя».
Во
время работы в РОСТА Константин Георгиевич увлекся зарядкой и закаливанием. В
1923 году в письме своему коллеге, журналисту Александру Гюль-Назарьянцу, Паустовский
писал: «Три раза в день
я обливаюсь холодной водой, сплю при открытых настежь окнах, под одной
простыней, без белья, вот уже месяц я не надевал фуражки и пальто, и очень
посвежел, окреп, помолодел. Все, кто видел меня раньше, поражены этим. И вместе
с тем, я по ночам много работаю, мало сплю».
Такой
график позволил Константину Георгиевичу за несколько лет написать десятки
рассказов и повестей. Помимо закаливания и зарядки у Паустовского было и другое
увлечение, помогавшее поддерживать хорошую физическую форму, — длительные
лыжные прогулки.
Константин
Паустовский вместе с сотрудниками РОСТА на лыжной прогулке. 1930-е годы.
В
лыжные походы Паустовский чаще всего отправлялся с женой и самыми близкими
друзьями. Путь обычно начинался ранним утром, а заканчивался уже затемно. «Я много работаю, отдыхаю только на лыжах.
На лыжах ходим каждый праздник очень далеко, по 15–20 верст», — рассказывал
он в письме матери.
Анна Ахматова. По
воспоминаниям ее падчерицы, Ирины Пуниной, русская поэтесса с большой охотой
могла прокатиться по замерзшей Фонтанке: «В конце
двадцатых годов А. А. охотно устраивала для меня лыжные прогулки по Фонтанке. В
такие дни, бодро встав, она одевалась, брала легкие беговые мамины лыжи, а я —
свои неуклюжие детские, и мы спускались на лед реки. На лыжах она шла легко,
свободно скользя по лыжне. Я отставала, падала, мерзла. Самые счастливые
прогулки заканчивались походом к Срезневским…».
Учитывая
все это, можно предположить, что ахматовское стихотворение «Знаю, знаю — снова
лыжи…» основывалось на собственных впечатлениях.
Знаю, знаю —
снова лыжи
Сухо заскрипят.
В синем небе
месяц рыжий,
Луг так
сладостно покат.
Во дворце горят
окошки,
Тишиной удалены.
Ни тропинки, ни
дорожки,
Только проруби
темны.
Ива, дерево
русалок,
Не мешай мне на
пути!
В снежных ветках
черных галок,
Черных галок
приюти.
Корней Чуковский. Большой
оригинал, шутник и выдумщик, Корней Иванович и в хобби оставался не похожим ни
на кого. Зимних развлечений это тоже касалось – его увлечением был буер. В XX
веке мода ходить зимой под парусом уже не была чем-то экстравагантным — на
Финском заливе образовывали спортивные клубы по интересам, а сами буера можно
было свободно взять в прокат.
Чуковский
с детьми и художником Исааком Бродским на льду Финского залива, 1909 год.
Из
дневника писателя: «30 января,
1928. Вчера позвонил из Стрельны Фельтен: приезжайте сюда, в яхт-клуб, покатаю
на буере. У меня было много дел, но я бросил все — и с Бобой и Женей двинулся в
Стрельну. … Яхт-клуб на берегу залива — лед отличный, скользят буера, но как?
Их возят буермэны туда и сюда, потому что ветра ни малейшего. Но я вообще был
рад подышать свежим воздухом и забыть обо всем, Фельтен был очень мил и все
извинялся, как будто безветрие — его вина. Боба и Женя впряглись в буер и
возили меня по заливу, так что, закрыв глаза, я чувствовал себя на несущемся
под парусами буере».
Чуковский
периодически приобщал к этому занятию своих друзей, родственников и знакомых.
Например, Александра Куприна, который вообще-то тоже был заядлым спортсменом:
даже на дно морское опускался в водолазном костюме. Правда, летом.
Живописец
Исаак Бродский тоже стал жертвой корнеевского увлечения и даже написал об этом
в своих воспоминаниях «В Пенатах», а сын писателя, Борис Чуковский, ведомый
страстью, вообще полгода самостоятельно проектировал и строил собственный буер,
опустошая залежи Предтеченского рынка. Увы, неудачно — конструкция так и не
поехала.
.jpg)
Комментариев нет:
Отправить комментарий