Даниил Хармс – гений «чёрного юмора» и «литературы абсурда»

 

  30 декабря исполняется 120 лет со дня рождения известного русского поэта и прозаика Даниила Ивaнoвичa Хармса (нacтoящaя фaмилия – Ювaчёв), oднoгo из caмыx нeoбычныx pyccкиx пиcaтeлeй, которого мoжнo нaзвaть нacтoящим литepaтypным фeнoмeнoм. Eгo пpoизвeдeния пopaжaют cвoeй нeпoвтopимocтью, нeoбычнocтью и opигинaльнocтью. «Он любил удивлять», — говорил о нем В. Каверин. «Он не любил идиотизма жизни», — делился В. Шкловский. Он «возвел… словесное озорство в систему», — писал о его стихах К. Чуковский. 

  Яркий представитель литературы абсурда 30-х годов, Даниил Хармс стал культовым писателем после смерти. Сегодня многие издательства из года в год переиздают его сборники и собрания сочинений. 

  Будущий писатель родился в Санкт-Петербурге. Его отец, в прошлом народоволец, проведший долгие годы в ссылке, в конце жизни целиком погрузился в религию, и сына своего, названного именем одного из пророков – Даниил, воспитал глубоко верующим. Мальчик рос очень способным, в пять лет уже вовсю читал, и его было не оторвать от книг. Получил хорошее домашнее образование, окончил престижную школу Петершуле, прекрасно владел немецким и английским языками. 

  Несмотря на то, что был очень скромным и застенчивым, Даня с детства отличался бурной фантазией и любовью к розыгрышам, и с возрастом это у него не прошло, как бывает у многих. Будучи школьником, он сочинил интересную сказку, которую читал своей четырехлетней сестре Наталии, ранняя смерть которой стала потрясением для будущего поэта. 

  Хармс – это псевдоним, который Даниил Ювачев придумал себе еще в школе. Есть предположение, что он появился от слияния французского «charm» – «обаяние» и английского «harm» – «вред». На самом деле, псевдонимов у него было множество, более сорока, но этот – наиболее известный. 

  После получения аттестата зрелости юноша поступил в Ленинградский энергетический техникум. Однако на скамье этого учебного заведения он пробыл недолго: нерадивый ученик так и не удосужился получить диплом по причине того, что часто прогуливал занятия и не участвовал в общественных работах. 

  В 1924–1926 годах Даниил Иванович начинает свою творческую биографию. Молодой человек не только сочиняет стихотворения, но и декламирует чужие труды на выступлениях перед публикой. Также в 1926 году Хармс вступает в ряды Всероссийского союза поэтов, однако писателя исключили через три года за неуплату членских взносов. 

  В конце 20-х годов Хармс знакомится с группой писателей-сверстников, близких ему по духу, любителей гротеска и абсурда, которые создают группу ОБЭРИУ (объединение реального искусства), ориентирующуюся не на классическую русскую поэзию XIX века, а на авангард. Помимо Хармса, туда вошли Заболоцкий, Введенский, Вагинов, и Бахтерев, сотрудничали с ними также Олейников, Шварц и др. Несомненное влияние на творчество обэриутов оказал один из основателей футуризма Велемир Хлебников, у которого они позаимствовали необычный подход к слову. 

  Непонятные абсурдистские произведения обэриутов в полной мере оценить могли лишь они сами, их публичные выступления подвергались резкой критике, как антисоветские. Карнавальное шутовское поведение категорически не приветствовалось. С советской властью шутить не рекомендовалось. Естественно, их нигде не печатали. 

  Отец Хармса тоже не понимал чудачеств сына. Подарив как-то ему томик стихов Хлебникова, подписал его так: «Моему чокнутому сыну дарю книгу такого же чокнутого поэта». 

  В 1928 году Хармса заметил и пригласил на работу С.Я. Маршак, в те годы заведовавший редакцией детской литературы. И Хармс согласился, чтобы иметь хоть какие-то средства к существованию. Детский отдел, располагавшийся на 5 этаже Дома книги, был в те годы, наверное, самым веселым местом в Ленинграде. Здесь выпускали два забавных детских журнала «Еж» (Ежемесячный журнал) и «Чиж» (Чрезвычайно интересный журнал). 

  Собравшиеся здесь писатели очень любили дурачиться, и безумие здесь не осуждалось, а, наоборот, приветствовалось. Хармс попал в свою стихию… Такого сгустка талантов в Ленинграде больше никогда не было – Маршак, Чуковский, Зощенко, Хармс, Введенский, Олейников, Шварц, Житков, Пантелеев… 

  И хотя Хармс, как он сам признавался, терпеть не мог детей, детские стихи у него выходили очень добрыми, и детям они нравились. А его фееричные выступления, когда он, читая стихи, одновременно показывал различные фокусы, приводили ребятню в восторг. После этого дети долго ходили за Хармсом с раскрытыми от удивления ртами, разглядывая его, как волшебника. 

  В 1931 году выходит постановление, в котором жесткой критике подверглись Чуковский, Маршак и другие детские писатели, но главными врагами были назначены Хармс, Введенский и Бахтерев, которых, продержав полгода в тюрьме и обвинив в антисоветской деятельности, отправили на несколько месяцев в ссылку в Курск. Вернувшись из ссылки, Хармс издает еще несколько детских сборников, а для себя и друзей начинает писать прозу, которая принесет ему славу лишь после смерти. 

  Что касается любовных отношений, то первой избранницей Даниила Ивановича стала некая Эстер Русакова. Своей пассии Хармс посвящал невиданное количество стихотворений, но их любовь не была безоблачной: по слухам, Ювачев ходил налево, а Русакова сгорала от ревности, о чем свидетельствовали дневниковые записи поэта. В 1932 году супруги оформили официальный развод. 

  Летом 1934 года Хармс сделал предложение руки и сердца Марине Малич, и девушка ответила согласием. Влюбленные жили рука об руку вплоть до его ареста. 

  Есть у Хармса такая детская песенка, оказавшаяся для него пророческой:

 Из дома вышел человек

С дубинкой и мешком

И в дальний путь,

И в дальний путь

Отправился пешком.

 

Он шел все прямо и вперед

И все вперед глядел.

Не спал, не пил,

Не пил, не спал,

Не спал, не пил, не ел.

 

И вот однажды на заре

Вошел он в темный лес.

И с той поры,

И с той поры,

И с той поры исчез…

   

  Так же, как и герой этой детской песенки, Хармс однажды исчез, и больше его не видел никто. В августе 1941 года, когда Ленинград находился под угрозой захвата фашистами, он был арестован из-за доноса некой «бдительной интеллигентной советской гражданки» о распространении «клеветнических и пораженческих настроений».

   Его ждал верный расстрел. Но в его личном деле уже значилось психическое заболевания, которое ему диагностировали во время призыва, перед началом советско-финской войны. Тогда Хармс, чей характер и убеждения были совершенно несовместимы с военной службой, проштудировав кучу работ по психиатрии, убедительно симулировал безумие. В результате вместо расстрела он оказался в психиатрической тюремной больнице, где и умер от голода 2 февраля 1942 года. Через 18 лет его сестре удалось восстановить доброе имя брата, который был реабилитирован Генеральной прокуратурой.